Ну, а если говорить о воровстве среди чеченцев вообще как таковом, то уличенного в воровстве испокон веков чеченцы изгоняли из своей среды, и виновный мог поселиться только там, где его не знают, так как позор от этого передается и его родственникам. В подтверждение сказанного приведем слова капитана царской армии 19-го столетия И.И. Норденштамма, которого уж никак нельзя заподозрить в симпатиях к чеченцам:

«Воровство у неприятеля своего, особенно у неверного (то есть русского), считается удальством, между своими покражи почти не слыханы и считаются постыдными…» (И.И. Норденштамм. «Описание Чечни с сведениями этнографического и экономического характера». Материалы по истории Дагестана и Чечни. 1940г. стр. 322.).

Большое внимание народам Северного Кавказа в своем творчестве уделяет русская интеллигенция - М.Ю. Лермонтов, А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой и другие. Лучшие произведения, написанные ими о Кавказе, посвящены чеченцам. Они с глубокой симпатией и уважением описывают быт и нравы чеченцев. Они описывали свободолюбие, храбрость, преданность и дружбу чеченцев. Им и не нужно было ничего придумывать и приукрашивать, они просто констатировали факты, и такими качествами они наделяли героев своих произведений.

Однако, хотя они и пишут о благородстве и храбрости чеченцев, вместе с тем они всегда оставались великодержавными шовинистами. Ниже мы еще поговорим о классиках русской литературы, и об исключении среди них Л.Н. Толстом, а пока мы будем только ссылаться на них.

Благородство, которым отличаются чеченцы даже в трудные моменты своей жизни ярко выражена и в Пушкинском «Тазите», когда воспитанный среди чеченцев Тазит уходит, оставив в живых своего врага братоубийцу, из-за того, что тот был безоружен и ранен.

«Убийца был один,
изранен, безоружен» (А.С. Пушкин. Полн. собр. соч. М., 1948. т.5. стр.69. «Тазит».)

Невозможно обойти благочестие и мужество чеченских женщин, не сказав об этом из множества примеров. В 1944 году 23 февраля, во время выселения чеченцев, в этот трагический день, когда всех от мала до велика объявив врагами родины, погрузив на студебеккеры увозили из родных аулов, не позволив взять даже еду и одежду. Людей расстреливали не только за малейшее неповиновение, но даже за гневный взгляд на творимый геноцид. В этот страшный день, казалось бы, невозможно ни о чем другом думать.

Чеченка, которой русский солдат штыком распорол живот, пытаясь руками сдерживать свои вываливающиеся внутренности, кричала своему деверю, который хотел ей помочь: «Не заходи в дом, у меня видны срамные места!». Вот такой он и есть, моральный облик чеченских женщин.

Трудно найти такой феномен национального характера где-либо, кроме как у чеченцев. Этому духу, не покорному и не сломленному даже самим Сталиным, когда все вокруг смирились с судьбой, удивлялся бывший диссидент, а ныне уже и сам апологет русской империи Александр Солженицын, который написал об этом в своем «Архипелаге Гулаг».

«Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности – не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это – чечены. Мы уже видели, как они относились к лагерным беглецам. Как одни они изо всей джезказганской ссылки пытались поддержать кенгирское восстание.

После того, как их однажды предательски сдернули с места, они уже больше не вочто не верили. Никакие чечены нигде не пытались угодить или понравиться начальству – но всегда гордые перед ним и даже открыто враждебно. Презирая законы всеобуча и те школьные государственные науки, они не пускали в школу своих девочек, чтобы не испортить там… Никто не мог помешать им так жить. И власть, уже тридцать лет владевшая этой страной, не могла их заставить уважить свои законы».

А в наши дни весь мир воочию увидел героические подвиги молодых чеченок, которые взрывают себя, уничтожая русских нелюдей, принесших только смерть и разрушения на чеченскую землю.

В 2001 году, автор этих строк стал свидетелем инцидента, когда русские оккупанты после подрыва на мине, как обычно, не разбирая стали расстреливать все вокруг. В доме на окраине населенного пункта …н, возле которого и произошел инцидент, все женщины и дети, находившиеся там, легли на пол, в ожидании конца обстрела. В канонаде взрывов гранат от подствольных гранатометев, автоматных и пулеметных очередей, разбивающих стекла окон и ударяющихся об стены пуль, (автор по известным причинам не приводит фамилию и название села) Д… Зулай сказала своей племяннице, лежащей на полу согнув колени: «Ложись прямо! Если тебя убьют лежа в таком положении, ты будешь выглядеть непристойно». Поистине, эти качества присущи только чеченцам, поэтому и не удивительно, что их называют «французами» Кавказа.

Обычай гостеприимства чеченцами почитается особо, тогда, как читатель вряд ли найдет что-нибудь о русских, мизерно напоминающее то, что пишут о чеченцах многие авторы. Гостем (хьаша) у чеченцев считается не только специально приглашенный в гости, но и любой знакомый или совершенно незнакомый человек, попросившийся в дом на отдых, на ночлег, с просьбой о защите или содействия в чем-либо. Гостеприимством у чеченцев может воспользоваться человек любой расы и вероисповедания. Чем дальше родство с гостем, тем больше ответственности лежит на хозяине в отношении обеспечения охраны гостя.

А в русско-чеченской войне 1994-96 годов, бойцы чеченского Сопротивления сами связывались с родителями плененных ими русских солдат, которые приехали убивать чеченцев, и отдавали им их сыновей живыми. Родителей русских солдат, приехавшим в поисках пленных и без вести пропавших сыновей чеченцы принимали у себя дома, давали ночлег, еду и никогда и не у кого не было и мысли взять за это какую-либо плату.

Право на свой дом по обычаю чеченцев считается священным и не прикосновенным. За обиду хозяина в его собственном доме обидчик несет больше ответственности, чем за подобную обиду нанесенную в другом месте. Входящему в чужой дом полагается просить на это разрешения хозяина. Разрешение следует сразу.

У чеченцев считается большим позором для дома, если пришелец, знакомый или незнакомый, уйдет от порога дома, не встретив радушного приема. Только люди, имеющие с кем-либо кровные счеты, бывают осторожными с приглашением в дом незнакомого гостя, ибо боятся, что он может оказаться их кровным врагом. Человек побывавший, хотя ба один раз в доме чеченца, по обычаю считается другом и доброжелателем этого дома.

Если по обычаю любой приезжий или гость, в какой-то мере принимается как верный друг, кунак, свой человек и даже как родственник, то обычай требует от приезжего свойскую привязанность и верность хозяину, в гости которому он хотя бы раз приходил и «хлеб-соль», которого отведал.

«…трогать гостя в доме было бы величайшим преступлением, по сему гость в знак доверенности своей к хозяину, слезая с лошади, всегда отдает свое оружие, которое он получает при отъезде своем»( Материалы по истории Дагестана и Чечни. 1940г. стр.322.),- пишет И.И. Норденштамм, который в 1832 году во время военного похода в восточный район Чечни, собрал некоторые этнографические сведения о чеченцах.

«Чеченцы являются утонченно вежливыми хозяевами и гостями. …чеченцы отличаются самым радушным гостеприимством. Каждый старается окружить гостя тем материальным довольствием, какого сам не имеет ни в годовые праздники, ни в торжественные минуты для своего семейства».( Дубровин. «История войны и владычества русских на Кавказе». 1871г. т.1. кн.1. стр.415.)

Если кто-нибудь обидит гостя, то он тем самым обидит и хозяина, причем такая обида воспринимается чеченцами сильнее личного оскорбления. В. Миллер, А.П. Берже и другие исследователи отмечают, что нарушение обычая гостеприимства считается у чеченцев большим преступлением. От нарушителя отворачивалось все общество, его презирали, проклинали, а при особенно тяжких обстоятельствах и вовсе выгоняли из своей среды.

В своем кратком очерке о Чечне Д. Шерипов о традиционном чеченском гостеприимстве пишет: «Чувство гостеприимства всосалось в кровь и плоть каждого чеченца. Все для гостя, кто бы он ни был. На последние сбережение чеченец покупает фунтик сахару и осьмушку чаю и сам абсолютно ими не пользуется, а держит специально для гостя. Чеченец, когда ему нечем угостить гостя, чувствует себя крайне сконфуженным и чуть ли не опозоренным. Во время пребывания гостя хозяин отказывается от личных удобств и укладывает его на свою личную постель. Он же провожает гостя, и если таковой будет убит в пути (от него), то вместе с родственниками убитого объявляет месть убийце»(Д. Шерипов. Очерк о Чечне. (Краткие этнографические сведения). Грозный. 1926г. стр.28.)

Существуют многочисленные материалы, которых можно найти, в частности в Актах собранных Кавказской Археографической Комиссией, доказывающие, например, как русские солдаты убегали в Чечню на протяжении длительного периода Кавказской войны. Беглых солдат, не смотря на то, что они пришли на их землю с войной чеченцы принимали с уважением, согласно чеченскому обычаю гостеприимства, и то, что их так принимали хорошо видно, как царским властям было очень трудно заставить чеченцев выдать беглецов, для расправы. За них предлагали большие деньги, а в противном случае угрожали уничтожением целого чеченского селения, что порой и приводилось в исполнение.

Подробности о куначеских связях времен Кавказской войны можно найти и в сообщениях современников. Так, например, Н. Семенов приводит яркие примеры того, как бежали в горы русские крепостные крестьяне, солдаты, казаки. Они всегда «находили приют и гостеприимство» у чеченцев и жили «довольно неплохо» в аулах Чечни.(Н. Семенов. «Туземцы Северо-Восточного Кавказа». спб.1895г. стр.120.)

Русский офицер и шовинист Майор Властов, написавший о военных действиях русских войск в Чечне с 1850 по 1855 года, в своей статье, написанной с пренебрежением к кавказским народам, как к плебейскому роду, все же указывает, что: «Чеченец гостеприимен, добр и не чуждается иноверцев» (Военный листок. Майор Властов. «Война в Большой Чечне». 1855г. стр.9.).

«В каждом доме есть особое отделение для гостей, которое называется кунацким, оно состоит из одной или нескольких комнат, смотря по состоянию хозяина, которое содержится в большой чистоте», - пишет тот же Норденштамм (Материалы по истории Дагестана и Чечни. 1940г. стр.317.).

«Славный Бейбулат, гроза Кавказа, приезжал в Арзрум с двумя старшинами черкесских селений, возмутившихся во время последних войн. …Приезд его в Арзрум меня очень обрадовал: он был уже мне порукой в безопасном переезде через горы в Кабарду» (А.С. Пушкин. соч. т.5. М., 1960г. стр.457.).

Эти слова Пушкина показывают нам, что поэт был знаком с обычаями чеченцев. Он знал, что ему, оказавшись даже случайным попутчиком чеченца Тайми-Биболт (Бейбулата Таймиева), гарантирована безопасность на столь опасном пути из Арзрума по военно-грузинской дороге, что показывает радость встречи поэта с Бейбулатом.

Л.Н. Толстой, будучи в Чечении, сдружился с чеченцами Балтой Исаевым и Садо Мисирбиевым из Старого-Юрта, переименованного потом в Толстой-Юрт. Писатель так говорил о своей дружбе с Садо: «Много раз он доказывал мне свою преданность, подвергая свою жизнь из-за меня опасности, но это для него ничего не значит, это для него обычай и удовольствие» (Сборник. «Кавказ и Толстой» под ред. Семенова.Л.П.).

Толстой, как мы упомянули выше, был исключением среди русских классиков и не являлся сторонником великодержавной империи, по крайней мере после того, как он более близко узнал чеченцев. Как известно, именно знакомство с чеченским образом жизни и подтолкнуло великого писателя к принятию ислама. А свой жизненный конец Лев Николаевич встретил на пути в Чечню, куда он ехал, и где собирался прожить свои последние дни.

Раз уж мы ссылаемся на них, следует сказать и об отношении самой русской интеллигенции к колониальной войне в Чечении. Многие чеченцы, как ни странно, считают их гуманистами, а некоторые даже первыми правозащитниками чеченцев. Причиной тому является описание русскими писателями в своих произведениях национальных качеств чеченцев – мужество, отвага, храбрость, благородство. Но дело в том, что эти писатели не придумывали ничего, а просто писали правду, хотя могли и не писать ее, этим и заканчивается весь их гуманизм. Они не считали истребление чеченской нации чем-то особенным, и это вписывалось в их «гуманизм». Иначе как объяснить слова из стихотворения Пушкина: «Смирись Кавказ идет Ермолов». Это даже не сочувствие, а просто совет.

Описывая, благодетели чеченцев они оставались великодержавниками. Цинизм великого русского поэта «правозащитника» чеченцев, мы видим в его словах в письме Ермолову: «Подвиги Ваши суть и достояние Отечества и Ваша слава принадлежит России …» (из письма А.С. Пушкина Ермолову. 18833г.).

Эти слова Пушкина наглядно показывают его отношение к чеченцам и завоеванию Кавказа. Особое отношение Ермолова к чеченцам общеизвестно: «Сего народа, конечно, нет под солнцем ни гнуснее, ни коварнее, ни преступнее …» (Записки Ермолова).

А то, как Ермолов сжигал села, убивал детей и женщин Пушкин называет «подвигами»: «Кавказский край, знойная граница Азии – любопытен во всех отношениях. Ермолов напоил его своим именем и благотворным Гением» ( Из письма А.С. Пушкина брату Льву 24 сентября 1824 года. «Русская старина». 1879г. т.25. стр.672.).

Разница между Ермоловым и Пушкиным практически нет никакой, первый – это убийца чеченского народа, а второй восхваляет его деяния. Представьте себе правозащитников Валерию Новодворскую или Сергея Ковалева восхваляющих «геройство» Буданова и Ульмана, или оправдывающих контртеррористическую» операцию Путина.

Одним из факторов определяющих особенности национального характера чеченцев, является чеченская народная социально-бытовая лирика. К социально-бытовой лирике относятся традиционные песни чеченцев, которые служили в народном сознании, для выражения внутреннего мира чеченцев. Чеченская песня выражает богатство чувств народной души с ее печалями и радостями, вызванными определенными историческими событиями, тяжелой жизнью народа, любовью чеченцев к свободе и ненавистью к русским колонизаторам, которые несли чеченцам рабство и гнет.

У чеченцев нет и не было деления на классы или какие-либо социальные группы: «У чеченцев нет и никогда не было своих князей, беков или каких-нибудь других владетелей; все ровны…». (Материалы по истории Дагестана и Чечни. 1940г. стр.323.)

Известный кавказовед А.П. Берже, изданной в 1859 году в своей книге «Чечня и чеченцы» пишет: «В образе жизни между зажиточным и бедным чеченцами почти нет никакой разницы: преимущество одного перед другим выражается отчасти в одеянии, более же всего в оружии и лошади …. Чеченцы в своем замкнутом кругу образуют с собой один класс – людей вольных, и никаких феодальных привилегий мы не находим между ними» (А.П. Берже. «Чечня и чеченцы». Тифлис. 1859. стр.98-99.).

Рабство, в каком бы то ни было проявлении и чеченская психология не совместимы. В отличие от русского, чеченец не задумываясь, пойдет на верную смерть, чем согласится быть рабом, каким бы сильным и бесчисленным не был враг.

К рабам, как и к русским, чеченцы относятся как к презренным существам. В чеченском лексиконе раб – лай – величайшее оскорбление. Это демонстрируется и в произведениях М.Ю. Лермонтова, когда в «Беглеце», мать отказывается от сына, который «умереть не мог со славой»:

«Твоим стыдом, беглец свободы,
Не омрачу я стары годы,
Ты раб и трус - и мне не сын!…» (М.Ю. Лермонтов. собр. соч. в 4-х т. т.2. М., «Художественная литература». 1964г. стр.49.).

В книге «Чечня и чеченцы» Берже опубликовал старинную чеченскую песню «Песня о Турпале Нахчо», которая очень сильно выражает пламенную любовь и безграничную привязанность чеченцев к своей родине. Вот что говорит по этому поводу сам Берже:

«Эта песня, - пишет он, - даже в переводе не могла утратить оригинальность и безыскусственной простоты, которыми отличаются все вообще подобные памятники народной старины» (А.П. Берже. «Чечня и чеченцы». Тифлис. 1859. стр.129.).

Приводим ее полностью.

«Трудно удалиться от молодости,
Трудно подходить к старости…
Славные потомки турпала Нохчо!
Я спою вам старую песню…
Как от удара о кремень сыплются искры,
Так мы рассыпались от турпала Нохчо.
Мы родились ночью, когда щенилась волчица,
Нам дали имя утром, когда барс ревом будил окрестность.
Вот мы кто, потомки турпала Нохчо!
Когда перестает дождь – яснеет небо…
Когда сердце свободно – не льются слезы….
Будем с АЛЛАХОМ! Без Него нет победы.
Не посрамим славу турпала Нохчо!».

В этой старинной чеченской песне, как мы видим, религиозный мотив доминирует в тексте песни, и словами «будем с АЛЛАХОМ! Без Него нет победы», определяется ее смысл.

Песни, рисующие тяжелое, бесправное положение чеченского народа, являются художественной историей народа. Они не описывают внешнюю сторону конкретного исторического события, а раскрывают эпоху изнутри.

Да вала хьан дела1,
Паччахьан ва зама,
Ца дуьту ахь тхуна
Ден дакъа ва маьрша!
Майрачу к1енташна,
Бакъонан дегнашна
Мел мекха лаьтта хьо,
Паччахьан ва зама
(Записи Саида Бадуева. ЧИНИИИЯЛ. Ученые записки. 1964г. №27.).

К сожалению, вопросы этногенеза вайнахов, не были предметом специального исследования историков. Историки, языковеды, археологи только попутно затрагивают в своих трудах вопросы происхождения вайнахов, как этнической группы. Самобытные черты, присущие чеченцам, их быт, культура лишь в малой степени служили предметом изучения.

Рассматривая историю взаимоотношений России с Чеченией, сравнение этих двух антиподов дает нам возможность понять полную несовместимость и противоположность мировоззрений и характеров.

Абдул-Малик Исаев.

(По материалам книги Иннокентия Леонтовича «Французы Кавказа» и империя «Кривых зеркал»).

* * *

Iадика йойла вежарий, йижарий,
как всегда жду ваших писем.

Нохчийн Майдан Тхьамда.